Буккер Игорь 03.06.2019 в 14:17

Легкомысленная публика охотно верит в сказки о любвеобилии французского короля Людовика XIV. На фоне тогдашних нравов количество любовных побед "короля-солнца" просто блекнет. Робкий юноша, познавая женщин, не стал записным развратником. Луи были свойственны приступы великодушия по отношению к оставленным им дамам, которые продолжали пользоваться многими милостями, а их отпрыски получали титулы и поместья. Среди фавориток выделяется мадам де Монтеспан, дети которой от короля стали Бурбонами.

Брак Людовика XIV с Марией Терезией был браком политическим и французский король скучал со своей супругой. Дочь короля Испании была миловидной женщиной, но в ней напрочь отсутствовало обаяние (несмотря на то, что она была дочерью Елизаветы Французской, французского шарма в ней ни на гран) и не было веселости. Сначала Луи заглядывался на Генриетту Английскую, жену своего брата, которая испытывала отвращение к мужу, поклоннику однополой любви. На одном из придворных балов герцог Филипп Орлеанский, проявлявший на поле брани мужество и командирские качества, переоделся в женское платье и танцевал со своим красавцем-кавалером. Непривлекательная 16-летняя дылда с отвисшей нижней губой обладала двумя преимуществами - прелестным опаловым цветом лица и сговорчивостью.

Современный французский писатель Эрик Дешодт (Eric Deschodt) в написанной им биографии Людовика XIV свидетельствует: "Отношения Людовика и Генриетты не остаются незамеченными. Месье (титул Monsieur давался родному брату короля Франции, следующему за ним по старшинству - ред. ) жалуется матери. Анна Австрийская бранит Генриетту. Генриетта предлагает Людовику, чтобы отвести от себя подозрения, сделать вид, будто он ухаживает за одной из ее фрейлин. Они выбирают для этого Луизу де ла Бом ле Блан (Françoise Louise de La Baume Le Blanc), девицу Лавальер (La Vallière), семнадцатилетнюю уроженку Турени, восхитительную блондинку (в те времена, как и позже в Голливуде, мужчины предпочитают блондинок), - голос которой способен растрогать даже вола, а взгляд - смягчить тигра".

Для Мадам - титул Madame давался жене родного брата короля Франции, следующего за ним по старшинству и имевшего титул "Месье" - результат оказался плачевным. Нельзя сказать, чтобы не глядя, но Луи променял сомнительные прелести Генриетты на белокурую красотку. От Марии Терезии, которая в 1661 году разродилась Великим дофином (старшим сыном короля), Людовик таил свой роман в величайшей тайне. "Вопреки всякой видимости и легендам, с 1661 по 1683 год Людовик XIV всегда старается держать свои любовные связи в большом секрете, - пишет французский историк Франсуа Блюш (François Bluche). - Он это делает в первую очередь, чтобы пощадить королеву". Окружение пылкой католички Анны Австрийской пребывало в отчаянии. Лавальер от "короля-солнце" родит четверых детей, но в живых останутся только двое. Людовик их признает.

Прощальным подарком любовнице будет герцогство Вожур, затем она удалится в парижский монастырь кармелиток, но какое-то время она стоически переносила издевательства новой фаворитки Франсуазы Атенаис де Рошешуар де Мортемар (Françoise Athénaïs de Rochechouart de Mortemart) или маркизы де Монтеспан (marquise de Montespan). Историкам трудно установить точный список и хронологию любовных связей Луи, тем более что он, как отмечают, нередко возвращался к своим прежним пассиям.

Остроумные соотечественники еще тогда отмечали, что Лавальер любила монарха, как любовница, Ментенон - как гувернантка, а Монтеспан - как госпожа. Благодаря маркизе де Монтеспан 18 июля 1668 года состоялся "грандиозный королевский праздник в Версале", были построены Банные апартаменты, фарфоровый Трианон, созданы Версальские боскеты, сооружен удивительный замок ("дворец Армиды") в Кланьи. И современники, и нынешние историки твердят нам, что привязанность короля к мадам де Монтеспан (где духовная близость играла не меньшую роль, чем чувственность) продолжалась и после прекращения их любовной связи.

В 23 года мадмуазель де Тонне-Шарант (Mademoiselle de Tonnay-Charente) выдали замуж за маркиза де Монтеспана из дома Пардайянов (Pardaillan). Супруг постоянно опасался ареста за долги, что крайне раздражало Атенаис. Она ответила на зов короля, который уже стал менее робким и застенчивым, чем во время амуров с Луизой де Лавальер. Маркиз мог бы увести жену в провинцию, но почему-то этого не сделал. Узнав, про измену маркизы, в рогоносце проснулась гасконская кровь и однажды он прочитал нотацию монарху и заказал панихиду по своей жене.

Людовик не был самодуром и, хотя гасконец ему прилично поднадоел, не только не посадил его в тюрьму, но и всячески продвигал по службе законного сына маркиза и маркизы де Монтеспан. Сначала он сделал его генерал-лейтенантом, затем генеральным директором строительных работ и, наконец, пожаловал ему титулы герцога и пэра. Мадам де Монтеспан, удостоенная звания maîtresse royale en titre - "официальной любовницы короля, родила Людовику восьмерых детей. Четверо из них достигли зрелого возраста и были узаконены и сделаны Бурбонами. Трое из них вступили в брак с особами королевской крови. После рождения седьмого бастарда, графа Тулузского, Людовик избегает близости с Монтеспан.

Даже не на горизонте, а почти в королевских покоях появляется прибывшая из Оверни Мария Анжелика де Скорай де Русий (Marie Angélique de Scorraille de Roussille), девица Фонтанж (Fontanges). Стареющий король влюбляется в 18-летнюю красавицу, по мнению современников, "какой уже давно не видели в Версале". Их чувства взаимны. С Монтеспан девицу Фонтанж роднит высокомерие, проявляемое по отношению к прежним и позабытым Луи фавориткам. Пожалуй, не хватало ей лишь язвительности и острого язычка де Монтеспан.

Мадам де Монтеспан упорно не желала за здорово живешь отдавать свое место, а король по складу характера не был склонен идти на открытый разрыв с матерью своих детей. Людовик позволил ей и дальше жить в своих роскошных апартаментах и даже время от времени посещал свою прежнюю любовницу, наотрез отказавшись от интима с располневшей фавориткой.

"Мария Анжелика задает тон, - пишет Эрик Дешодт. - Если во время охоты в Фонтенбло она подвязывает лентой выбившуюся прядь волос, то на следующий день этто делает весь двор и весь Париж. Прическа "а-ля Фонтанж" до сих пор упоминается в словарях. Но счастье той, что ее придумала, оказалась не столь уж продолжительным. Год спустя Людовик уже скучает. Красотке находится замена. Похоже, она была глупа, но вряд ли это было единственной причиной опалы". Герцогине де Фонтанж король назначил пенсию в 20 тысяч ливров. Год спустя после потери преждевременно родившегося сына, она скоропостижно скончалась.

Подданные прощали своему монарху его любовные похождения, чего не скажешь о господах историках. "Царствование" маркизы де Монтеспан и ее "отставку" историографы связали с неблаговидными делами, такими, как "дело об отравлениях" (L"affaire des Poisons). "На следствии очень скоро заговорили о выкидышах, о сглазах, о колдовстве, о порчах, черных мессах и о всякой другой чертовщине, а вначале речь шла только об отравлениях, как явствует из его названия, под которым он фигурирует до сегодняшнего дня", - уточняет историк Франсуа Блюш.

В марте 1679 года полиция арестовала некую Катрин Деэй (Catherine Deshayes), мамашу Монвуазен, которую называли просто Вуазен (la Voisin), подозреваемую в колдовстве. Спустя пять дней был арестован Адам Кере или Кобре, он же Дюбюиссон, он же "аббат Лесаж" (abbé Lesage). Их допрос выявил или позволил вообразить, что в руки правосудия угодили ведьмы и колдуны. Этими, по выражению Сен-Симона "модными преступлениями", занимался, учрежденный Людовиком XIV, особый суд, прозванный Chambre ardente - "Огненная палата". В эту комиссию входили высокопоставленные чиновники под председательством Луи Бушра, будущего канцлера.

(1715-09-01 ) (76 лет)
Версальский дворец, Версаль , Королевство Франция Род: Бурбоны Отец: Людовик XIII Мать: Анна Австрийская Супруга: 1-я: Мария Терезия Австрийская
Дети: От 1-го брака:
сыновья: Людовик Великий Дофин , Филипп, Луи-Франсуа
дочери: Анна-Елизавета, Мария-Анна, Мария-Тереза
множество внебрачных детей, некоторые узаконены

Людовик XIV де Бурбон , получивший при рождении имя Луи́-Дьёдонне́ («Богоданный», фр. Louis-Dieudonné ), также известный как «король-солнце» (фр. Louis XIV Le Roi Soleil ), также Людовик Великий (фр. Louis le Grand ), (5 сентября (16380905 ) , Сен-Жермен-ан-Ле - 1 сентября , Версаль) - король Франции и Наварры с 14 мая г. Царствовал 72 года - дольше, чем какой-либо другой европейский король в истории (из монархов Европы дольше у власти были только некоторые правители мелких княжеств Священной Римской империи).

Людовик, в детские годы переживший войны Фронды , стал убеждённым сторонником принципа абсолютной монархии и божественного права королей (ему приписывают выражение «Государство - это я!»), укрепление своей власти он сочетал с удачным подбором государственных деятелей на ключевые политические посты. Царствование Людовика - время значительной консолидации единства Франции, её военной мощи, политического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры, вошло в историю как Великий век . Вместе с тем долголетние военные конфликты, в которых Франция участвовала во время правления Людовика Великого, привели к повышению налогов, что тяжёлым бременем легло на плечи населения и вызвало народные восстания, а в результате принятия Эдикта Фонтенбло , отменившего Нантский эдикт о веротерпимости внутри королевства, около 200 тысяч гугенотов эмигрировали из Франции.

Биография

Детство и молодые годы

Людовик XIV в детстве

Людовик XIV вступил на престол в мае 1643 года, когда ему ещё не было и пяти лет, поэтому, согласно завещанию его отца, регентство было передано Анне Австрийской , которая правила в тесном тандеме с первым министром кардиналом Мазарини . Ещё до окончания войны с Испанией и Австрийским домом принцы и высшая аристократия, поддерживаемые Испанией и в союзе с Парижским парламентом , начали волнения, которые получили общее название Фронда (1648-1652) и окончились лишь с подчинением принца де Конде и подписанием Пиренейского мира (7 ноября ).

Государственные секретари - Основных должностей секретарей было четыре (по иностранным делам, по военному ведомству, по морскому ведомству, по «реформаторской религии»). Каждый из четырех секретарей получал в управление отдельную провинцию. Посты секретарей были продаваемыми и с позволения короля их можно было передавать по наследству. Должности секретарей были очень хорошо оплачиваемыми и влиятельными. У каждого в подчинении были свои приказчики и клерки, назначаемые по личному усмотрению секретарей. Была также должность государственного секретаря по королевскому двору, которая была смежной, занимаемой одним из четырех государственных секретарей. Смежной с должностями секретарей зачастую была и должность генерал-контролера. Точного разграничение должностей не было. Государственные советники - члены Государственного совета. Их было тридцать человек: двенадцать ординарных, трое военных, трое духовных и двенадцать семестровых. Иерархию советников возглавлял декан. Должности советников не продавались и были пожизненными. Место советника давало дворянский титул.

Управление провинциями

Во главе провинций обычно находились губернаторы (gouverneurs). Они назначались королем из знатных семей герцогов или маркизов на определенное время, однако зачастую пост этот мог наследоваться с дозволения (патента) короля. В обязанности губернатора включалось: держать провинцию в повиновении и мире, защищать ее и поддерживать в готовности к обороне, содействовать правосудию. Губернаторы должны были проживать в своих провинциях не менее шести месяцев в году либо находиться при королевском дворе, если не было другого дозволения короля. Жалование губернаторов было очень высоким.
В отсутствие губернаторов их заменяли один или несколько генерал-лейтенантов, у которых тоже были заместители, должности которых назывались как королевские наместники. По факту никто из них не управлял провинцией, а только получали жалование. Также были должности начальников малых округов, городов, цитаделей, на которые зачастую назначались военные.
Одновременно с губернаторами управлением занимались интенданты (intendants de justice police et finances et commissaires departis dans les generalites du royaume pour l`execution des ordres du roi) в территориально обособленных единицах - областях (generalites), которых в свою очередь насчитывалось 32 и границы которых не совпадали с границами провинций. Исторически должности интендантов возникли из должностей заведующих прошениями, которые направлялись в провинцию для рассмотрения жалоб и просьб, но оставались для осуществления постоянного контроля. Срок службы в должности не был определен.
В подчинении интендантов находились так называемые субделегаты (elections), назначаемые из служащих низших учреждений. Никаких решений они принимать не были вправе и могли выступали лишь в роли докладчиков.
Наряду с губернаторским и интендантским управлением во многих регионах сохранилось сословное управление в лице собраний сословий , в которые входили представители церкви, дворянства, среднего сословия (tiers etat). Численность представителей от каждого сословия варьировалась в зависимости от региона. Собрания сословий занимались в основном вопросами податей и налогов.

Управление городами

Управлением городами занималась городская корпорация или совет (corps de ville, conseil de ville), состоявшая из одного или нескольких бургомистров (maire, prevot, consul, capitoul) и советников или шеффенов (echevins, conseilers). Должности были изначально до 1692 года выборными, а потом и покупными с пожизненным замещением. Требования на соответствие замещаемой должности устанавливалось самостоятельно городом и варьировалось от региона к региону. Городской совет занимался соответственно городскими делами и имел ограниченную автономию в делах полицейских, торговых и рыночных.

Налоги

Жан-Батист Кольбер

Внутри государства новая фискальная система имела в виду лишь увеличение налогов и податей на возраставшие военные потребности, всей тяжестью ложившееся на плечи крестьянства и мелкой буржуазии. Особо непопулярной была подать на соль - габель , вызвавшая несколько волнений по всей стране. Решение ввести в 1675 году налог на гербовую бумагу во время Голландской войны вызвало в тылу страны, на западе Франции, прежде всего в Бретани , мощное Восстание гербовой бумаги , отчасти поддержанное региональными парламентами Бордо и Ренна. На западе Бретани восстание переросло в антифеодальные крестьянские выступления, подавленные лишь к концу года.

При этом Людовик, как «первый дворянин» Франции, щадил материальные интересы потерявшего политическое значение дворянства и, как верный сын католической церкви, ничего не требовал от духовенства.

Как образно сформулировал интендант финансов Людовика XIV - Ж. Б. Кольбер : «Налогообложение - это искусство ощипывать гуся так, чтобы получить максимум перьев с минимумом писка »

Торговля

Жак Савари

Во Франции в годы правления Людовика XIV была проведена первая кодификация торгового права и принят Ordonance de Commerce - Торговый кодекс (1673). Значительные достоинства Ордонанса 1673 года обусловливаются тем, что изданию его предшествовала очень серьёзная подготовительная работа на основании отзывов сведущих лиц. Главным работником был Савари , так что этот ордонанс часто называют кодексом Савари.

Миграция

По вопросам эмиграции действовал эдикт Людовика XIV, изданный в 1669 году и действовавший до 1791 года. Эдиктом постановлялось, что все лица, которые выедут из Франции без особого разрешения королевского правительства, подвергнутся конфискации своего имущества; те же, которые вступят в иностранную службу в качестве кораблестроителей, подлежат, по возвращении на родину, смертной казни.

«Связи рождения, - гласил эдикт, - соединяющие природных подданных со своим государем и отечеством, суть самые тесные и наиболее неразрывные из всех, существующих в гражданском обществе».

Государственные должности:
Специфичным явлением французской государственной жизни являлась продажность государственных должностей, как постоянных (offices, charges), так и временных (commissions).
На постоянную должность (offices, charges) лицо назначалось пожизненно и могло быть снято с нее только судом за тяжелое нарушение.
Вне зависимости от того, смещался ли чиновник или учреждалась новая должность, любой подходящий на нее человек мог ее приобрести. Стоимость должности обычно была заранее утверждена, а деньги, вносимые за нее, одновременно являлись и залогом. Кроме того ещё требовалось утверждение короля или патент (lettre de provision), изготовлявшийся также за определенную стоимость и заверявшийся печатью короля.
Лицам, длительное время занимающим одну должность, король выдавал особый патент (lettre de survivance), по которому эта должность могла быть передана сыну чиновника по наследству.
Ситуация с продажами должностей в последние годы жизни Людовика XIV дошла до того, что только в Париже было продано 2 461 вновь созданных должностей на 77 млн французских ливр. Должностные лица же главным образом получали жалование из налогов, чем из государственной казны (для примера надсмотрщики за бойнями требовали по 3 ливра за каждого быка, ввозимого на рынок, или например, маклеры и комиссионеры по винной части, которые получали пошлину с каждой купленной и проданной бочки вина).

Религиозная политика

Политическую зависимость духовенства от папы он постарался уничтожить. Людовик XIV намеревался даже образовать независимый от Рима французский патриархат. Но, благодаря влиянию знаменитого епископа Мосского Боссюэта, французские епископы воздержались от разрыва с Римом, причем взгляды французской иерархии получили официальное выражение в т. н. заявлении галликанского духовенства (declaration du clarge gallicane) 1682 г. (см. Галликанизм).
В вопросах веры духовники Людовика XIV (иезуиты) сделали его послушным орудием самой ярой католической реакции, что сказалось в немилосердном преследовании всех индивидуалистических движений в среде церкви (см. Янсенизм).
Против гугенотов был предпринят ряд суровых мер: у них отнимали храмы, священников лишали возможности крестить детей по правилам своей церкви, совершать браки и погребения и отправлять богослужение. Даже смешанные браки католиков с протестантами были запрещены.
Протестантская аристократия была принуждена обратиться в католицизм, чтобы не лишиться своих социальных преимуществ, а против протестантов из среды других сословий пущены были в ход стеснительные указы, завершившиеся драгонадами 1683 г. и отменой Нантского эдикта в 1685 г. Эти меры, несмотря на строгие наказания за эмиграцию, заставили более 200 тыс. трудолюбивых и предприимчивых протестантов переселиться в Англию, Голландию и Германию. В Севеннах даже вспыхнуло восстание. Возрастающая набожность короля находила поддержку со стороны г-жи де Ментенон , которая после смерти королевы (1683) была соединена с ним тайным браком.

Война за Пфальц

Ещё ранее Людовик узаконил двух своих сыновей от мадам де Монтеспан - герцога Мэнского и графа Тулузского , и дал им фамилию Бурбонов . Теперь он в своём завещании назначил их членами совета регентства и объявлял за ними эвентуальное право на престолонаследие . Сам Людовик до конца жизни оставался деятельным, твердо поддерживая придворный этикет и начинавший уже блекнуть декор своего «великого века».

Браки и дети

  • (с 9 июня 1660, Сен-Жан де Люц) Мария-Терезия (1638-1683), инфанта Испанская
    • Людовик Великий Дофин (1661-1711)
    • Анна-Елизавета (1662-1662)
    • Мария-Анна (1664-1664)
    • Мария-Тереза (1667-1672)
    • Филипп (1668-1671)
    • Луи-Франсуа (1672-1672)
  • (с 12 июня 1684, Версаль) Франсуаза д’Обинье (1635-1719), маркиза де Ментенон
  • Внебр. связь Луиза де Ла Бом Ле Блан (1644-1710), герцогиня де Лавальер
    • Шарль де Ла Бом Ле Блан (1663-1665)
    • Филипп де Ла Бом Ле Блан (1665-1666)
    • Мария-Анна де Бурбон (1666-1739), Мадемуазель де Блуа
    • Людовик де Бурбон (1667-1683), граф де Вермандуа
  • Внебр. связь Франсуаза-Атенаис де Рошешуар де Мортемар (1641-1707), маркиза де Монтеспан

Мадмуазель де Блуа и Мадмуазель де Нант

    • Луиза-Франсуаза де Бурбон (1669-1672)
    • Луи-Огюст де Бурбон, Герцог Мэнский (1670-1736)
    • Луи-Сезар де Бурбон (1672-1683)
    • Луиза-Франсуаза де Бурбон (1673-1743), Мадемуазель де Нант
    • Луиза-Мария-Анна де Бурбон (1674-1681), Мадемуазель де Тур
    • Франсуаза-Мария де Бурбон (1677-1749), Мадемуазель де Блуа
    • Луи-Александр де Бурбон, Граф Тулузский (1678-1737)
  • Внебр. связь (1678-1680) Мария-Анжелика де Скорай де Руссиль (1661-1681), герцогиня де Фонтанж
    • N (1679-1679), ребёнок родился мёртвым
  • Внебр. связь Клод де Вен (ок.1638 - 8 сентября 1686), Мадемуазель дез Ойе
    • Луиза де Мезонбланш (1676-1718)

История возникновения прозвища Король-Солнце

Во Франции солнце выступало символом королевской власти и лично короля и до Людовика XIV. Светило становилось персонификацией монарха в стихах, торжественных одах и придворных балетах. Первые упоминания солнечной эмблематики восходят к правлению Генриха III, пользовались ею дед и отец Людовика XIV, но лишь при нем солнечная символика получила по-настоящему широкое распространение.

Когда же Людовик XIV начал править самостоятельно (), жанр придворного балета был поставлен на службу государственным интересам, помогая королю не только создавать его репрезентативный образ, но и управлять придворным обществом (впрочем, как и другие искусства). Роли в этих постановках распределяли только король и его друг - граф де Сент-Эньян . Принцы крови и придворные, танцуя рядом со своим государем, изображали разные стихии, планеты и прочие подвластные Солнцу существа и явления. Сам же Людовик продолжает представать перед подданными в образе Солнца, Аполлона и других богов и героев Древности. Король сошел со сцены лишь в 1670 году .

Но возникновению прозвища Короля-Солнце предшествовало ещё одно важно культурное событие эпохи барокко - Карусель Тюильри 1662 года . Это празднично-карнавальная кавалькада, представляющая собой нечто среднее между спортивным праздником (в Средние века это были турниры) и маскарадом. В XVII же веке Карусель называли «конным балетом», поскольку это действо больше напоминало спектакль с музыкой, богатыми костюмами и достаточно последовательным сценарием. На Карусели 1662 года , данной в честь рождения первенца королевской четы, Людовик XIV гарцевал перед зрителями на коне в костюме римского императора. В руке у короля был золотой щит с изображением Солнца. Это символизировало то, что это светило защищает короля и вместе с ним и всю Францию .

По мнению историка французского барокко Ф. Боссана, «именно на Большой Карусели 1662 года в некотором роде и родился Король-Солнце. Имя ему дали не политика и не победы его армий, а конный балет».

Образ Людовика XIV в массовой культуре

Людовик XIV является одним из основных исторических персонажей трилогии о мушкетёрах Александра Дюма . В последней книге трилогии «Виконт де Бражелон» в заговор вовлечён самозванец (якобы брат-близнец короля Филипп), которым пытаются заменить Людовика.

В 1929 году на экраны выходит фильм «Железная маска», основанный на романе Дюма-отца «Виконт де Бражелон» , где Людовика и его брата-близнеца сыграл Уильям Блэкуэлл. Луи Хэйвард играл близнецов в фильме 1939 года «Человек в Железной маске». Ричард Чемберлен сыграл их в экранизации 1977 года, а Леонардо Ди Каприо - в ремейке этого фильма в 1998 году. Во французском фильме «Железная маска» 1962 года эти роли исполнил Жан-Франсуа Порон .

Впервые в современном российском кинематографе образ короля Людовика XIV исполнил артист Московского Нового драматического театра Дмитрий Шиляев , в фильме Олега Ряскова «Слуга государев ».

О Людовике XIV во Франции поставлен мюзикл «Король Солнце ».

См. также

Примечания

Литература

Лучшими источниками для ознакомления с характером и образом мыслей Л. являются его «Oeuvres», содержащие «Записки», наставления дофину и Филиппу V, письма и размышления; их издали Grimoird и Grouvelle (П., 1806). Критическое издание «Mémoires de Louis XIV» составил Dreyss (П., 1860). Обширная литература о Л. открывается сочинением Вольтера: «Siècle de Louis XIV» (1752 и чаще), после которого название "век Л. XIV " вошло в общее употребление для обозначения конца XVII и начала XVIII вв.

  • Saint-Simon, «Mémoires complets et authentiques sur le siècle de Louis XIV et la régence» (П., 1829-1830; нов. изд., 1873-1881);
  • Depping, «Correspondance administrative sous le règne de Louis XIV» (1850-1855);
  • Moret, «Quinze ans du règne de Louis XIV, 1700-1715»(1851-1859); Chéruel, «Saint-Simon considéré comme historien de Louis XIV» (1865);
  • Noorden, «Europä ische Geschichte im XVIII Jahrh.» (Дюссельд. и Лпц., 1870-1882);
  • Gaillardin, «Histoire du règne de Louis XIV» (П., 1871-1878);
  • Ranke, «Franz. Geschichte» (т. III и IV, Лпц., 1876);
  • Philippson, «Das Zeitalter Ludwigs XIV» (Б., 1879);
  • Chéruel, «Histoire de France pendant la minorité de Louis XIV» (П., 1879-80);
  • «Mémoires du Marquis de Sourches sur le règne de Louis XIV» (I-XII, П., 1882-1892);
  • de Mony, «Louis XIV et le Saint-Siège» (1893);
  • Koch, «Das unumschränkte Königthum Ludwigs XIV» (с обширной библиогр., В., 1888);
  • Кох Г."Очерки по истории политических идей и государственного управления" С.-Петербург, издание С. Скирмунта, 1906 г.
  • Гуревич Я. «Значение царствования Л. XIV и его личности»;
  • Ле Мао К. Людовик XIV и парламент Бордо: весьма умеренный абсолютизм // Французский ежегодник 2005. М., 2005. С. 174-194.
  • Трачевский А. «Международная политика в эпоху Людовика XIV» ("Ж. М. Н. Пр., 1888, № 1-2).

Ссылки

  • // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : В 86 томах (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Короли и императоры Франции (987-1870)
Капетинги (987-1328)
987 996 1031 1060 1108 1137 1180 1223 1226
Гуго Капет Роберт II Генрих I Филипп I Людовик VI Людовик VII Филипп II Людовик VIII
1498 1515 1547 1559 1560 1574 1589
Людовик XII Франциск I Генрих II

Так уж получилось, что об Анне Австрийской, жене Людовика XIII и матери Людовика XIV, мы знаем значительно больше, чем о других французских королевах. Главным образом, это заслуга Александра Дюма, который посвятил "веку Людовика Великого" свою самую знаменитую и самую удачную серию романов - о мушкетерах, и размашисто, яркими красками описал не только "великолепную четверку", но и тогдашних исторических деятелей - слабовольного Людовика XIII, "настоящего монарха" Людовика XIV, умного, энергичного и безжалостного Ришелье, скупого плута Мазарини, гордую и прекрасную Анну Австрийскую. Причем, раздавая эти характеристики, Дюма весьма мало считался с реальностью - для него История была лишь манекеном, который он обряжал в нужные одежды - по своему вкусу. И его "исторические" герои на деле - лишь тени, а то и карикатуры на самих себя. Особенно не повезло в этом смысле Ришелье. Блестящий политик, великий государственный деятель, по значимости сделанного для Франции сопоставимый разве что с Де Голлем, он предстал в романе злобным интриганом, только и думающим, как поссорить венценосных супругов. Анне Австрийской, наоборот, повезло - заурядная, легко поддававшаяся влиянию принцесса с трудной судьбой, благодаря таланту Дюма стала настоящей романтической героиней. Алмазные подвески, любовь и смерть Бэкингема, ревность короля и ненависть кардинала - чем не атрибуты жизни роковой красавицы, чей сын стал самым знаменитым французским монархом?



На самом деле, судьба Анны Австрийской была далеко не так романтична, как хотелось бы Дюма, хотя и не менее богата приключениями. Ана Маурисия, старшая дочь испанского короля Филиппа III, родилась в 1601 году при самом скупом, мрачном и религиозном дворе в Европе. В ту пору богатство и мощь "империи, где никогда не заходит солнце" начали потихоньку истощаться. Отец Аны был слишком слабым королем, чтобы удерживать в своих руках власть, и всеми делами заправлял его первый министр - герцог Лерма. Для своих удовольствий Лерма денег не жалел, а вот королевское семейство у него жило по-спартански. Правда, в Испании считали, что детей нужно воспитывать в строгости, набожности и лишениях. Так принцы и принцессы получали "боевую закалку", после которой даже жизнь в монастыре казалась им праздной и роскошной.

Приличного образования Ана так и не получила. В ту пору было принято учить принцесс только латыни и основам европейских языков, а все остальное время они должны были проводить в молитвах. Есть что-то вкусное или нарядно одеваться полагалось только по очень большим праздникам. Обычно же инфантины ходили в черных, громоздких и чудовищно-неудобных платьях, им не разрешали бегать и играть (праздность при испанском дворе считалась тяжким грехом), за каждым их действием сурово следили дуэньи.

Даже с родителями дети виделись только в дни, установленные регламентом. Нарушить его мог лишь Филипп III, но он почти не интересовался малышами. Его жена, королева Маргарита, жила в условиях, не менее жестких, чем ее дочери. Выданная замуж в 15 лет, она почти каждый год дарила королю очередного отпрыска, и за десять лет супружеской жизни возненавидела все - мужа-тряпку, которым вертел министр, самого министра, купавшегося в роскоши, в то время как ей приходилось чуть ли не голодать, ханжеский, погрязший в интригах испанский двор... "Лучше быть простой монахиней в Австрии, чем испанской королевой!" - жаловалась она австрийскому посланнику. Королева умерла в 27 лет, почти счастливая, что избавляется от ненавистной ей жизни.

К тому времени Ане не было и десяти, но она была уже просватана - за австрийского принца Фердинанда. Принц приходился ей кузеном, но родителей жениха и невесты это не смущало: Габсбурги привыкли заключать браки "между своими", не интересуясь, к каким последствиям это может привести. Но Ане повезло. В 1610 году в соседней Франции изменилось "лицо государства", и вместо убитого Генриха IV, враждовавшего с Испанией, власть получила его жена Мария Медичи, истовая католичка, жаждавшая дружбы с "первой христианской державой мира". По обычаю того времени, политический союз скрепили династическим: 10-летний инфант Филипп женился на одной из французских принцесс, а 14-летняя Ана вышла замуж за своего ровесника - юного Людовика XIII.

Юный Луи 13-й

Поначалу никто не сомневался, что Людовик и Ана (ставшая Анной) будут дружной и любящей парой. Молоденькая королева по праву считалась самой красивой принцессой в Европе, и король (который, кстати, тоже был хорош собой) готов был сдувать с нее пылинки. Но Анна была еще слишком юной, чтобы это оценить. Попав из чопорного Мадрида в блестящий и расточительный Париж, она с головой окунулась в водоворот удовольствий и веселых проделок, на которые так косо смотрели в Испании. А поскольку ее муж был угрюмым одиночкой, королева нашла себе другого партнера для игр - младшего брата короля Гастона Орлеанского, улыбчивого, элегантного, остроумного, куда более подходившего ей по характеру. Возможно, Людовик не принимал бы близко к сердцу дружбу жены с братом, но его мать постоянно намекала, что Анна - вертихвостка и за ней нужен глаз да глаз. Нравственность невестки свекровь интересовала мало - просто она боялась, что Анна начнет командовать слабовольным супругом и лишит ее власти.

Мария Медичи

Гастон Орлеанский

В 1617 году от власти королеву-мать таки отстранили - без всякого участия Анны Австрийской. Тем не менее, Медичи не отказала себе в удовольствии подложить под брак сына "мину замедленного действия". Она оставила при дворе дочь герцога де Монбазона, эффектную блондинку, первую красавицу Франции. Королева-мать рассчитывала, что Людовик не устоит перед чарами не по возрасту опытной кокетки - и ошибалась. Король презирал чересчур активных женщин. Набивавшуюся ему в фаворитки де Монбазон он выдал за своего первого министра де Люиня, а когда тот умер - посоветовал вдове уехать в провинцию. Король и не подозревал, какого опасного врага он нажил себе в лице оскорбленной красавицы. Не прошло и полгода, как вдова вышла замуж за герцога де Шеврез, вернулась ко двору и стала любимой подругой Анны Австрийской.

мадам де Шеврез

Именно она втравила 24-летнюю королеву в любовную авантюру, за которую Анне пришлось дорого заплатить - историю с герцогом Бэкингемским. Всесильный любимец английского короля прибыл во Францию в 1625 году - и был покорен красотой жены Людовика XIII. Чтобы произвести на нее впечатление, 32-летний герцог сорил деньгами и был готов на любые безумства. Скучающую Анну Австрийскую он очаровал без труда. Но, получив строгое кастильское воспитание, королева одаривала поклонника максимум восхищенной улыбкой. Первому щеголю Европы, менявшему любовниц, как перчатки, этого было мало. Он готов был потратить половину денег английской короны, чтобы благосклонность Анны выразилась в чем-то более существенном.

Джордж Вильерс, герцог Бэкингем

В лице герцогини де Шеврез Бэкингем нашел верного союзника. Та готова была часами рассказывать королеве о красоте и щедрости англичанина, потихоньку склоняя ее к тому, чтобы дать поклоннику "минутную аудиенцию". Наконец, на празднике в амьенских садах Анна поддалась искушению и позволила де Шеврез увести себя прогуляться по одной из темных аллей. Через несколько минут из аллеи, по которой удалилась королева, послышался шум. Сбежавшиеся придворные и слуги стали свидетелями беспрецедентного зрелища: ее величество весьма энергично вырывалась из объятий английского гостя.

Скандал стал достоянием всей Европы. На следующий день герцог был вынужден уехать из Франции, а Анна Австрийская - давать объяснения мужу. Фактически, все произошедшее свидетельствовало скорее в ее пользу, но убедить в этом разгневанного Людовика было невозможно. Отношения между супругами, которые к тому времени и так были прохладными, испортились окончательно.

Виновником неутихающей ярости мужа Анна считала нового первого министра - Армана дю Плесси, кардинала Ришелье. Вопреки тому, что писал Дюма, конфликт между королевой и Ришелье носил чисто политический характер. Министр проводил "антиспанскую" линию в политике, и это, понятно, не устраивало сестру испанского короля. Кроме того, будучи истовой католичкой, Анна не могла понять, как князь церкви может быть союзником немецких протестантов в войне против ее кузена - католического императора. А поскольку понятие "интересы государства" в то время было не в чести среди знати, вывод напрашивался только один: Ришелье - ее личный враг, который хочет ее погубить.

Ришелье

Отныне Анна Австрийская и ее верная де Шеврез участвовали во всех заговорах против кардинала. Заговоры эти, как правило, заканчивались плачевно: королеве и герцогу Орлеанскому приходилось оправдываться, герцогине де Шеврез - скрываться за границей, менее знатным интриганам - платить головой. Впрочем, Ришелье не раз доказывал, что может мстить, невзирая на знатность. Участие в одной из интриг стоило жизни герцогу де Монморанси, другой заговор вынудил Людовика XIII выслать из страны родную мать, умершую в Кельне почти в нищете.

Правда, Анну Австрийскую Ришелье щадил. Хотя поквитаться с ней ему было проще всего: еще со времен скандала с Бэкингемом развод был заветной мечтой его величества. Но кардинал понимал то, о чем и слышать не хотел обиженный муж - Папа Римский вряд ли бы дал согласие на расторжение брака, а значит, Людовик не смог бы жениться вновь. Франции же требовался наследник, причем не такое ничтожество, как Гастон Орлеанский, предававший всех своих друзей и живший на подачки испанского короля. Выбор у Ришелье был небольшой, и он надеялся, что Анна поумнеет и наконец родит королю сына.

Людовик 13-й

Уговаривать его величество простить жену пришлось несколько лет, причем Ришелье привлек к этому даже отставную фаворитку монарха. Наконец Людовик поддался минутной слабости, и через положенный срок вся Франция праздновала рождение дофина. Правда, уже тогда поползли слухи о том, что короля обманули, и родившийся мальчик - вовсе не его сын. Но серьезных "улик" против королевы не было - тем более, что Ришелье, крайне нуждавшийся в наследнике, и не пытался их искать. Людовик же был настолько рад рождению сына, что на какое-то время помирился с женой, в результате чего на свет появился еще один принц - Филипп Анжуйский.

К тому времени Анна пересмотрела свое отношение к Ришелье и поняла, что кардинал - скорее, ее союзник, чем враг. Этому способствовал талантливый политик, которого Ришелье выбрал себе в преемники - Джулио Мазарини, красивый, хотя и не очень знатный итальянец, с конца 30-х годов ставший любовником королевы. Именно Мазарини убедил Анну, что своими интригами против кардинала она помогает другим - но не себе. Королева исправилась и "сдала" Ришелье очередной заговор, предоставив улики, доказывавшие государственную измену брата короля.

В ответ, Ришелье, как мог, старался помирить венценосных супругов. Увы, безуспешно: король не только не желал слышать о жене, но и потихоньку начинал ненавидеть собственного сына. Смерть кардинала в 1642 году поставила свободу, а то и жизнь Анны под угрозу - теперь ничто не мешало Людовику заточить королеву в монастырь. Но Анне Австрийской повезло: всего через полгода после смерти кардинала, ее муж заболел и внезапно умер, не оставив даже толковых распоряжений по поводу регентства.

Благодаря Мазарини, регентство и власть достались Анне. Правда, в стране было неспокойно: бушевала Фронда, мятеж принцев, мечтавших прогнать "испанку и итальянца", устранить юного короля и возвести на престол слабохарактерного Гастона Орлеанского. Королеву спасло только то, что ее политические враги зачастую придерживались разных целей, и постоянно переходили "из лагеря в лагерь" - то на сторону королевы, то на сторону мятежников. Анна и Мазарини вовсю пользовались этим: льстили, уговаривали, обещали златые горы, арестовывали, бросали в темницу, казнили... Королева была бесконечно признательна своему первому министру. Ведь именно Мазарини в конце концов навел порядок в стране, завершил Тридцатилетнюю войну с Испанией, и выгодно женил молодого короля на инфанте. Умирая, кардинал оставлял Людовику XIV мирное и процветающее королевство.

Мазарини

После смерти Мазарини Анна отошла в тень. Она не очень ладила с высокомерным и эгоистичным Людовиком и предпочитала ему общество ласкового и заботливого младшего сына. Прожив бурную жизнь, королева даже в старости была очень хороша собой и выглядела много моложе своих лет. В 1666 году она умерла на руках у безутешного Филиппа Орлеанского, по иронии судьбы, внешне похожего на Людовика XIII.

Испанская инфанта, французская королева, регентша и мать Людовика XIV, Анна Австрийская никогда не задумывалась над тем, какой останется в памяти потомков. Она даже представить не могла, что через двести лет после ее смерти романист всех времен и народов Александр Дюма подарит ей то, чем жизнь не балует даже королев - вечную молодость и красоту, прекрасного и благородного возлюбленного, а также четырех преданных рыцарей плаща и шпаги, готовых умереть за ее жизнь, честь и любовь, - Атоса, Портоса, Арамиса и д"Артаньяна.

Рождение этого ребенка было тем более долгожданным, что у короля Франции Людовика XIII и Анны Австрийской после бракосочетания в 1615 году в течение 22 лет не было детей.

5 сентября 1638 года у королевы наконец родился наследник. Это было таким событием, что для предсказания будущего к царственному младенцу был приглашен знаменитый философ, монах ордена доминиканцев Томазо Кампанелла, а крестным отцом его стал сам кардинал Мазарини.

Будущего короля учили верховой езде, фехтованию, игре на спинете, лютне и гитаре. Подобно Петру I, Людовик построил в Пале-Рояле крепость, где пропадал каждый день, устраивая «потешные» сражения. В течение нескольких лет он не испытывал серьезных проблем со здоровьем, но в девятилетнем возрасте его постигло настоящее испытание.

11 ноября 1647 года Людовик внезапно почувствовал острую боль в пояснице и нижней части позвоночника. К ребенку был вызван первый врач короля Франсуа Вольтье. Следующий день был ознаменован лихорадкой, которую, по обычаям того времени, лечили кровопусканием из локтевой вены. Кровопускание повторили 13 ноября, и в тот же день диагноз прояснился: тело ребенка покрылось оспенными пустулами.

14 ноября 1647 года у постели больного собрался консилиум в составе докторов Вольтье, Гено и Валло и первых докторов королевы, дяди и племянника Сегенов. Почтенный ареопаг назначил наблюдение и мифические сердечные средства, а у ребенка между тем нарастала лихорадка и появился бред. В течение 10 дней ему было проведено четыре венесекции, которые мало влияли на течение болезни — количество высыпаний «увеличилось стократ».

Доктор Валло настоял на применении слабительного, исходя из средневекового врачебного постулата «Дать клистир, затем пустить кровь, затем очистить (применить рвотное)». Девятилетнему величеству дают каломель и настой александрийского листа. Ребенок вел себя мужественно, раз перенес эти болезненные, неприятные и кровавые манипуляции. И это был еще не конец.

Жизнь Людовика удивительно напоминает биографию Петра I: он ведет борьбу с дворянской Фрондой, воюет с испанцами, со Священной империей, с голландцами и в то же время создает Главный госпиталь в Париже, королевский Дом инвалидов, национальную мануфактуру «Гобелены», академии, обсерваторию, перестраивает Луврский дворец, строит ворота Сен-Дени и Сен-Мартен, Королевский мост, ансамбль Вандомской площади и т. д.

В разгар военных действий, 29 июня 1658 года, король тяжело заболел. Его перевезли в Кале в очень тяжелом состоянии. Две недели все были уверены, что монарх умрет. Доктор Антуан Валло, который 10 лет назад лечил оспу у короля, считал причинами его болезни неблагоприятный воздух, загрязненную воду, переутомление, перенесенную на ногах простуду и отказ от профилактических кровопусканий и промываний кишечника.

Болезнь началась с лихорадки, общей вялости, сильной головной боли, упадка сил. Король скрывал свое состояние, ходил, хотя у него уже была лихорадка. 1 июля в Кале, чтобы освободить организм от «яда», «скопившегося в нем, отравившего телесные жидкости и нарушившего их пропорции», королю делают клизму, затем кровопускание и дают сердечные средства.

Лихорадка, которую врачи определяют на ощупь, по пульсу и изменениям нервной системы, не спадает, поэтому Людовику снова пускают кровь и несколько раз промывают кишечник. Затем делают уже два кровопускания, несколько клизм и сердечные средства. 5 июля фантазия докторов иссякает — венценосцу дают рвотное и прикладывают нарывной пластырь.

7 и 8 июля венесекция повторяется и дают сердечные средства, затем Антуан Валло смешивает несколько унций рвотного вина с несколькими унциями соли сурьмы (самое сильное слабительное того времени) и дает королю выпить треть этой смеси. Она подействовала куда как хорошо: короля пронесло 22 раза и два раза вырвало через четыре-пять часов после приема этого зелья.

Затем ему еще трижды пускали кровь и делали клизмы. На второй неделе лечения лихорадка спала, оставалась только слабость. Всего вероятнее, что король на этот раз болел сыпным или возвратным тифом — одним из нередких спутников скученности людей во время боевых действий («военный тиф»).

В то время при затяжных позиционных боевых действиях нередко возникали спорадические случаи, а чаще — эпидемические вспышки «лагерной», или «военной», лихорадки, потери от которой были во много раз больше, чем от пуль или ядер. Во время болезни Людовик получил и урок государственной мудрости: не веря в его выздоровление, придворные стали открыто выказывать приязнь его брату, который был наследником престола.

Оправившись от болезни (или от лечения?), Людовик путешествует по Франции, заключает Пиренейский мир, женится на испанской инфанте Марии-Терезии, меняет фавориток и фаворитов, но самое главное — после смерти кардинала Мазарини, в апреле 1661 года, становится полновластным королем.

Добиваясь единства Франции, он создает абсолютную монархию. С помощью Кольбера (французский вариант Меншикова) он проводит реформу государственного управления, финансов, армии, строит флот мощнее английского.

Необычайный расцвет культуры и науки не обходится без его участия: Людовик покровительствует писателям Перро, Корнелю, Лафонтену, Буало, Расину, Мольеру, переманивает во Францию Христиана Гюйгенса. При нем была основана Академия наук, Академия танца, художеств, словесности и надписей, королевский сад редких растений, начинает выходить «Газета ученых», которая издается и сейчас.

Именно в это время французские служители науки осуществляют первое успешное переливание крови от животного к животному. Король дарит нации Луврский дворец — скоро он стал самым известным в Европе собранием произведений искусства. Людовик был страстным коллекционером.

При нем барокко сменяется классицизмом, а Жан-Батист Мольер закладывает основы «Комеди Франсез». Изнеженный, обожающий балет, Людовик всерьез занимается реформой армии и первым начинает присваивать воинские звания. Пьер де Монтескью Д"Артаньян (1645-1725) становится маршалом Франции именно в это время. И при этом король тяжело болеет…

В отличие от многих других глав государств (и России прежде всего), состояние здоровья первого лица Франции не возводилось в степень государственной тайны. Врачи короля ни от кого не скрывали, что каждый месяц, а затем уже каждые три недели Людовику назначали слабительные и клизмы.

В те времена вообще было редким явлением, чтобы желудочно-кишечный тракт работал нормально: люди слишком мало ходили пешком и ели недостаточно много овощей. Король, упав с лошади в 1683 году и вывихнув при этом руку, стал ездить на псовую охоту в легкой коляске, которой управлял сам.

С 1681 года Людовик XIV начал страдать подагрой. Яркие клинические симптомы: острый артрит I плюснефалангового сочленения, появлявшийся после трапез, обильно сдобренных вином, продрома — «шорох подагры», острый болевой приступ среди ночи, «под пение петуха» — были уже слишком хорошо известны врачам, но лечить подагру они не умели, а про эмпирически применявшийся колхицин уже забыли.

Страдальцу предлагали те же клизмы, кровопускания, рвотные… Через шесть лет боль в ногах стала настолько интенсивной, что король начал передвигаться по Версальскому замку в кресле с колесиками. Даже на встречи с дипломатами он выезжал в кресле, которое толкали здоровенные слуги. Но в 1686 году появилась и еще одна проблема — геморрой.

Королю совсем не на пользу шли многочисленные клизмы и прием слабительных. Частые обострения геморроя закончились формированием анального свища. В феврале 1686 года у короля возникла опухоль на ягодице, и врачи недолго думая взялись за ланцеты. Придворный хирург Карл Феликс де Тасси разрезал опухоль и сделал прижигание, чтобы расширить рану. Страдая от этой болезненной раны и от подагры, Людовик не мог не только ездить верхом, но и долго находиться на людях.

Пошли слухи, что король вот-вот умрет или уже умер. В марте того же года был сделан новый «маленький» разрез и новое бесполезное прижигание, 20 апреля — еще одно прижигание, после которого Людовик слег на три дня. Потом он поехал лечиться минеральной водой на курорт Бареж, но это помогло мало.

Король крепился до ноября 1686 года и наконец отважился на «большую» операцию. К. де Тасси, о котором уже говорилось, в присутствии Бессьера, «самого знаменитого хирурга Парижа», любимого министра короля Франсуа-Мишеля Летелье, маркиза де Лувуа, который во время операции держал короля за руку, и старой фаворитки короля мадам де Ментенон без анестезии оперирует короля.

Хирургическое вмешательство завершается обильным кровопусканием. 7 декабря врачи увидели, что рана «в нехорошем состоянии» и в ней образовались «затвердения, мешающие заживлению». Последовала новая операция, затвердения удалили, но боль, которую испытывал король, была невыносима.

Надрезы были повторены 8 и 9 декабря 1686 года, но прошел месяц, пока король окончательно выздоровел. Подумать только, Франция могла потерять «короля-солнце» из-за банального геморроя! В знак солидарности с монархом такой же операции подверглись Филипп де Курсийон, маркиз да Данжо в 1687 году, Луи-Жозеф, герцог Вандомский в 1691 году.

Остается только удивляться мужеству избалованного и изнеженного короля! Упомяну главных врачей Людовика XIV: Жак Кузино (1587-1646), Франсуа Волтье (1580-1652), Антуан Валло (1594-1671), Антуан д"Акен (1620-1696), Ги-Криссан Фагон (1638-1718).

Можно ли назвать жизнь Людовика счастливой? Наверное, можно: он многое успел, увидел Францию великой, был любим и любил, навсегда остался в истории… Но, как часто бывает, финал этой долгой жизни был омрачен.

Меньше чем за год — с 14 апреля 1711 по 8 марта 1712 года — смерть унесла сына Людовика Монсеньера, невестку короля герцогиню Бурбонскую, принцессу Савойскую, его внука, герцога Бургундского, второго наследника, а через несколько дней старшего из его правнуков — герцога Бретонского, третьего наследника.

В 1713 г. умер герцог Алансонский, правнук короля, в 1741 г. — его внук, герцог Беррийский. Сын короля умер от оспы, невестка и внук — от кори. Смерти подряд всех принцев повергли Францию в ужас. Предполагали отравление и обвиняли во всем Филиппа II Орлеанского, будущего регента престола, которого каждая смерть приближала к короне.

Король крепился изо всех сил, выигрывая время для своего несовершеннолетнего наследника. Долгое время он действительно поражал всех крепостью здоровья: еще в 1706 году спал при открытых окнах, не боялся «ни жары и ни холода», продолжал пользоваться услугами фавориток. Но в 1715 году, 10 августа, в Версале король вдруг почувствовал недомогание и с большим трудом дошел от кабинета до своей молельной скамейки.

На следующий день он еще провел заседание кабинета министров, давал аудиенции, но 12 августа у короля возникла сильная боль в ноге. Ги‑Крессан Фагон ставит диагноз, который в современной интерпретации звучит как «радикулит», и назначает рутинное лечение. Король еще ведет привычный образ жизни, но 13 августа боль настолько усиливается, что монарх просит перенести его в церковь в кресле, хотя на последовавшем затем приеме персидского посла всю церемонию он простоял на ногах.

История не сохранила ход диагностического поиска врачей, но ошиблись они с самого начала и держали свой диагноз как флаг. Замечу, что флаг оказался черным…

14 августа боль в стопе, голени и бедре уже не позволяла королю ходить, его всюду носили в кресле. Лишь тогда Г. Фагон проявил первые признаки беспокойства. Он сам, лечащий врач Буден, аптекарь Биот, первый хирург Жорж Марешаль остаются ночевать в покоях короля, чтобы в нужную минуту быть под рукой.

Людовик провел плохую, очень беспокойную ночь, мучимый болью и плохими предчувствиями. 15 августа он принимает посетителей лежа, ночью спит плохо, его мучает боль в ноге и жажда. 17 августа к боли присоединился потрясающий озноб, и — поразительная вещь! — Фагон не меняет диагноз.

Медики в полной растерянности. Сейчас мы не можем представить себе жизнь без медицинского термометра, а тогда врачи не знали этого простого инструмента. Лихорадку определяли, приложив руку ко лбу больного или по качествам пульса, ведь «пульсовые часы» (прообраз секундомера), изобретенные Д. Флойером, были лишь у немногих врачей.

Людовику привозят бутыли с минеральной водой и даже делают массаж. 21 августа у постели короля собирается консилиум, который, вероятно, показался больному зловещим: врачи того времени ходили в черных мантиях, как и священники, а визит священника в таких случаях не означал ничего хорошего…

Совершенно сбитые с толку почтенные доктора дают Людовику микстуру кассии и слабительное, потом добавляют к лечению хинин с водой, ослиное молоко и, наконец, бинтуют ногу, которая была в ужасном состоянии: «вся покрыта черными бороздками, что было очень похоже на гангрену».

Король мучился до 25 августа, дня своих именин, когда вечером его тело пронзила нестерпимая боль и начались страшные судороги. Людовик потерял сознание, и у него исчез пульс. Придя в себя, король потребовал причащения Святых тайн… Хирурги пришли к нему, чтобы сделать уже ненужную перевязку. 26 августа около 10 часов утра медики перевязали ногу и сделали несколько надрезов до кости. Они увидели, что гангрена поразила мышцы голени на всю толщину и поняли, что никакие лекарства уже не помогут королю.

Но Людовику не было суждено спокойно отойти в лучший мир: 27 августа в Версаль заявился некий месье Брен, который привез с собой «эффективнейший эликсир», способный побороть гангрену, даже «внутреннюю». Врачи, уже смирившиеся со своей беспомощностью, взяли у шарлатана лекарство, накапали 10 капель в три ложки вина «Аликанте» и дали выпить королю это снадобье, имевшее отвратительный запах.

Людовик покорно влил в себя эту мерзость, сказав:«Я обязан слушаться врачей». Гадкое пойло стали регулярно давать умирающему, но гангрена «очень сильно продвинулась», и король, находившийся в полубессознательном состоянии, сказал, что «улетучивается».

30 августа Людовик впал в сопор (он еще реагировал на оклики), но, очнувшись, еще нашел в себе силы прочитать вместе с прелатами «Ave Maria» и « Credo»… За четыре дня до своего 77-летия Людовик «отдал Богу душу без малейшего усилия, как свеча, которая погасает»…

История знает по меньшей мере два эпизода, сходных со случаем Людовика XIV, страдавшего, несомненно, облитерирующим атеросклерозом, уровень поражения — подвздошная артерия. Это болезнь И. Б. Тито и Ф. Франко. Им не смогли помочь и 250 лет спустя.

Эпикур когда-то сказал: «Умение хорошо жить и хорошо умереть — одна и та же наука», но его поправил З. Фрейд: «Физиология — это судьба». К Людовику XIV, похоже, вполне приложимы оба афоризма. Он жил-то, конечно, грешно, но красиво, а умер страшно.

Но история болезни короля интересна вовсе не этим. С одной стороны, она демонстрирует уровень медицины того времени. Казалось бы, уже сделал свое открытие Вильям Гарвей (1578-1657) — кстати говоря, именно французские врачи встретили его враждебнее всех, совсем скоро родится революционер в диагностике Л. Ауэнбруггер, а французские врачи пребывают в догматическом плену средневековой схоластики и алхимии.

Людовику XIII, отцу Людовика XIV, в течение 10 месяцев было сделано 47 кровопусканий, после чего он умер. Вопреки расхожей версии о смерти великого итальянского художника Рафаэля Санти в возрасте 37 лет от избытка любовной страсти к возлюбленной Форнарине, умер он, скорее всего, от чрезмерного количества кровопусканий, которые назначались ему как «антифлогистическое» средство от неизвестной лихорадочной болезни.

От избытка кровопусканий умерли: известный французский философ, математик и физик Р. Декарт; французский философ и врач Ж. Ламетри, рассматривавший человеческий организм как самозаводящиеся часы; первый президент США Д. Вашингтон (правда, есть и другая версия — дифтерия).

Совершенно обескровили московские доктора (уже в середине XIX века) Николая Васильевича Гоголя. Непонятно, почему врачи так упорно держались за гуморальную теорию происхождения всех болезней, теорию «порчи соков и жидкостей», которые являются основой жизни. Кажется, этому противоречил даже простой житейский здравый смысл.

Ведь видели же они, что пулевое ранение, или укол шпагой, или удар мечом приводили человека к смерти не сразу, причем картина болезни всегда была однотипной: воспаление раны, лихорадка, затуманенное сознание больного и смерть. Ведь лечил же раны вливанием горячего масла и повязками Амбруаз Паре. Не думал же он, что это как-то изменит движение и качества соков организма!

А ведь такой метод использовал еще Авиценна, чьи труды считались в Европе классическими. Нет, все пошло по какому-то шаманскому пути.

Случай Людовика XIV интересен еще и тем, что он, без сомнения, страдал поражением венозной системы (наверняка у него была и варикозная болезнь), частным случаем чего является геморрой, и атеросклерозом артерий нижних конечностей. Насчет геморроя все, в общем, понятно: прямая кишка расположена наиболее низко при всяком положении тела, что при прочих равных условиях затруднения кровообращения присоединяло влияние силы тяжести.

Застой крови развивается еще и в силу давления содержимого кишки, а король, как уже было сказано, страдал запорами. Геморрой всегда являлся сомнительным «достоянием» ученых, чиновников и музыкантов, т. е. людей, ведущих преимущественно сидячий образ жизни.

Да к тому же у короля, сидевшего все время на мягком (даже трон был обит бархатом), все время как бы присутствовал согревающий компресс в области прямой кишки! А это приводит к хроническому расширению ее вен. Хотя геморрой можно не только «насидеть», но и «настоять» и «находить», Людовик его именно насидел.

Однако во времена Людовика врачи все еще придерживались теории Гиппократа, который считал геморрой опухолью сосудов прямой кишки. Отсюда и та варварская операция, которую пришлось выдержать Людовику. Но самое интересное, что кровопускания в случаях венозного полнокровия облегчают состояние больных, и вот тут врачи попали в точку.

Пройдет совсем немного времени, и на место кровопусканий придут пиявки, которые Франция закупала у России миллионами штук. «Кровопускания и пиявки пролили крови больше, чем войны Наполеона», — гласит известный афоризм. Любопытная вещь — то, как любили французские врачи изображать врачей.

У Ж.-Б. Мольера, талантливого современника «короля-солнце», врачи выглядят беззастенчивыми и ограниченными шарлатанами, Мопассан изображал их беспомощными, но кровожадными стервятниками, «созерцателями смерти». Симпатичнее они выглядят у О. де Бальзака, но их появление целым консилиумом у постели больного — в черных одеждах, с мрачно-сосредоточенными лицами — не сулило больному ничего хорошего. Можно только представить, что ощутил при виде их Людовик XIV!

Что касается второй болезни короля, гангрены, то причиной ее, без сомнения, был атеросклероз. Врачи того времени, без сомнения, знали афоризм К. Галена, выдающегося римского врача времен гладиаторских боев: «Множество каналов, разбросанных по всем частям тела, передают в эти части кровь так же, как каналы сада передают влагу, и промежутки, отделяющие эти каналы, расположены природой так удивительно, что они никогда не испытывают недостатка в крови, необходимой для поглощения, и никогда не бывают перегружены кровью».

У. Гарвей, английский медик, показал, что это за каналы, и, казалось бы, должно быть ясно, что запруди канал — и влага в сад (кровь в ткани) поступать уже не будет. Средняя продолжительность жизни рядовых французов в те времена была невелика, но старики, конечно, были, и врачи не могли не обращать внимания на изменения артерий у них.

«Человеку столько лет, сколько лет его артериям», — говорят врачи. Но ведь так было всегда. Качество артериальной стенки передается по наследству и зависит от тех вредностей, которым ее подвергал человек в течение жизни

Король, без сомнения, мало двигался, хорошо и обильно ел. Существует известный афоризм Д. Чейна, который похудел со 160 кг до нормы: «Каждый благоразумный человек старше пятидесяти лет должен, по крайней мере, уменьшить количество своей пищи, а если он желает и впредь избегнуть важных и опасных болезней и сохранить до конца свои чувства и способности, то он должен через каждые семь лет постепенным и чувствительным образом умерять свой аппетит и в заключение уходить из жизни так же, как он входил в нее, хотя бы ему пришлось перейти на детскую диету».

Конечно, Людовик ничего и не планировал менять в своем образе жизни, но куда хуже диеты на его сосуды действовала подагра.

Давным-давно врачи заметили, что у больных подагрой поражаются сосуды, часто бывает грудная жаба и другие признаки атеросклеротического поражения сосудов. Токсины нарушенного обмена веществ могут обусловить дегенеративные изменения в средней и наружной оболочках артерий, считали врачи еще не так давно

Подагра приводит к поражению почек, это вызывает гипертонию и вторичный атеросклероз, говорим мы сейчас. Но все-таки есть больше оснований думать, что у Людовика был т. н. «старческий артериосклероз»: крупные артерии расширены и извилисты и имеют тонкие и неподатливые стенки, а мелкие артерии превращаются в неподатливые трубки.

Как раз в таких артериях образуются атеросклеротические бляшки и тромбы, один из которых, наверное, и погубил Людовика XIV.

Я убежден, что у Людовика не было предшествующей «перемежающейся хромоты». Король почти не ходил пешком, поэтому произошедшее было громом среди ясного неба. Его могла бы спасти лишь «гильотинная», одномоментная ампутация (высокая) бедра, но без обезболивающих препаратов и наркоза это было бы смертным приговором.

А кровопускания в этом случае лишь усиливали анемизацию и без того обескровленной конечности. Многое смог построить Людовик XIV, но перенести современную ему медицину на век вперед, во времена Ларрея или Н. И. Пирогова, не мог даже «король-солнце»…

Николай Ларинский, 2001-2013

Людовик XIV де Бурбон, получивший при рождении имя Луи́-Дьёдонне́ («Богоданный»,

Счастливцы те, кому не пришлось столкнуться в раннем Новом времени с медиками. Людовику XIV (1638-1715) повезло в этом плане куда меньше. Его мученичество рук лейб-медиков продлилось долгих 79 лет. Своим характерным и очень назойливым запахом «король-солнце» был обязан именно своим врачам.
Почему, собственно, Людовик столь отвратительно пах? Его зловоние было настолько хорошо знакомо современникам, что даже учебники говорят о запахе его Величества, хотя и объясняется он весьма своеобразно: что в 17 веке не было привычки мыться. Люди того времени пытались заглушить отсутствие гигиены присутствием большого количества духов и пудры. Это, якобы, логичное объяснение зловонию к сожалению ложно. Конечно же у каждой эпохи есть свой запах. Средневековый человек наверняка бы упал в обморок, понюхав наши химические препараты для гигиены и чистоты, которыми сейчас веет от всякого современного человека и которые мы, к слову, уже не замечаем.

Слева портрет Людовика XIV в 1661 году руки Шарля Лебрёна, справа портрет короля руки Гиацинта Риго 1701 года

Но то, что Людовик XIV страшно смердел, замечали даже его немытые современники. Существуют многочисленные свидетельства того, какой пыткой была близость с королём или ещё хуже - сотрапезничество с ним. И если мадам де Монтеспан, официальная фаворитка короля и позже морганатическая жена, на протяжении многих лет жизни с ним становилась всё более благочестивой и всё более страстно убеждала Людовика предпочесть религию телесным утехам, этому явно были вполне мирские причины. Хотя поцелуй короля-солнца был как и прежде божественной честью, которой жаждали удостоиться все придворные дамы, пожалуй за исключением Лизелотты Пфальцской, - наслаждением его было трудно назвать. И кто же, как ни мадам Монтеспан, знала это лучше других.
Спасибо французскому историку Луи Бедранд (Louis Bedrand), который разгадал историческую загадку особенного "аромата" великого Бурбона с должной научной серьёзностью. Профессор Бедранд сделал то, что следует делать в случае, когда нездоровится. Он обратился к врачам. А в частности к тем, кто играл в доктора с Людовиком XIV. Таких лейб-медиков у короля было аж три: доктор Валлон, доктор Дака и доктор Фаггон (Dr. Vallon, Dr. Daquin, Dr. Faggon). Лизелотта Пфальцская шарахалась от всех троих, как от чумы. И действительно, каждый из них был врачом как из книжки: без всяких знаний о человеческой жизни, зато наполненным доверху представлениями о врачебном классовом сознании и медицинскими догмами престижнейшего университета того времени - парижского Сорбонны.
Возьмём, к примеру, доктора Дака. В его руках король находился в период расцвета своего мужского достоинства. В голове доктора сидела догма, что во всём человеческом теле нет более опасного инфекционного котла, чем зубы! Поэтому Дака решает, что оставить рассадник инфекции во рту обычных подданных - можно. А вот королю надо бы все зубы вырвать пока они ещё здоровые! Людовик, любитель поесть, очень сильно протестовал. Но доктор Дака был хитёр и нередко пускался на психологические уловки, с помощью которых и проталкивал Людовику все свои бредовые идеи. Врач убедил короля, что выдернуть зубы будет полезным для его славы, престижа и положения. Позже доктор запишет в своём дневнике: "Его Величество ответили мне, что ради престижа готовы на всё, даже умереть".
Людовику XIV всё же не удалось умереть в руках псевдо-зубника в Версале. Даже при том, что доктор Дака был настолько "умелым", что при удалении нижних зубов сломал королю челюсть, а при удалении верхних вырвал большую часть нёба. Причём делал это так, как и завещала великая Сорбонна: без наркоза(!). Через некоторое время нижняя челюсть срослась, вот только нёбо уже было не вернуть! Только доктора Дака это вообще не волновало. Месяц спустя он написал в своём дневнике:"В целях дезинфекции обработал его Величеству дырку в нёбе 14 раз раскалённым железным прутом и всё выжег" (Я не знаю, как вам, у меня боли в зубах и полуобморок, когда я это читаю и перевожу.)

В отличие от короля. Для здоровья его Величества, в этом все лейб-медики Людовика пришли к консенсусу, были хороши только самые сильные слабительные, которые нужно было принимать ежедневно. Поэтому каждый божий день Луи приходилось хлебать "пурген" из змеиного порошка, ладана и лошадиного помёта. Не удивительно, что отвратительное пойло оказывало своё ужасное действие. Так как в круг задач лейб-медиков входила подробная запись, как часто его Величеству нужно туда, куда даже король пешком ходит, до наших дней дошли сведения, что ходил он от 14 до 18 раз! И он ходил - степенно и с достоинством, потому что бежать через весь Версаль королю не подобало! Поэтому разве можно его обвинять в том, что иногда он приплывал в туалет слишком поздно, распространяя на пути тот ещё "аромат".
В 1686 году королевский кишечник наконец-то воспротивился врачебным истязаниям. Сначала во врачебных дневниках учащаются записи вроде "его Величество покакал кровью". Потом на анусе короля-солнце образуется опухоль размером с кулак. Тяжело вообразить, с какими болями жил король. Когда он садился на трон, вернее на свою опухоль, его лицо принимало столь каменный вид, что поползли слухи о смертельной болезни короля.
Двор рассылает приказ всем бюрократам государства, чтобы в Париж привезли всех страдающих похожей опухолью в распоряжение сорбоннского профессора Феликаса (Prof. Felix). Целый месяц профессор учится оперировать на человеческих морских свинках: режет им вдоль и поперёк попы и снова зашивает. Чтобы набраться опыта для несравненно более драгоценной попы его Величества. Оперирует Феликс настолько компетентно, что всех подопытных кроликов тут же увозят на кладбище. Боли Людовика между тем стали настолько невыносимыми, что 17 ноября он издаёт приказ о том, что его нужно любой ценой прооперировать завтра. Из уважения к королевскому престижу операция проходит в узком кругу. Мадам де Монтеспан рецитирует в сердцах:"In manus tuas domine, commendos spiritum meum" (Господь, в твои руки я отдаю свою душу), когда отточенный нож профессора Феликса полосует 10 раз королевскую попу.

Портрет мадам де Монтеспан

Успех операции приписывают скорее молитвам мадам де Монтеспан, чем искусности профессора Феликса. Всё, действительно всё, что можно сказать о придворных Версаля, можно прочесть в одной единственной записи профессора Феликса в своём дневнике. Хирург пишет в первые дни после операции, что более 30 придворных короля обратились к врачу со срочными просьбами удалить и у них подобную опухоль. Феликс обследовал всех и ни одного не нашёл ничего подобного. В это время Луи страдал как раненая лошадь. Операция проводилась, естественно, без наркоза! После операции ему ещё и кровопускание сделали и отправили в церковь, чтобы толкнуть речь благодарности. Чтобы продемонстрировать своё нарастающее оздоровление, королю нужно было принимать пищу в присутствии 30 людей. После полудня ему нужно было на кроваво разрезанной попе отсидеть 2 часа на королевском совете. Потому что даже такая вещь как операция не имела права нарушить устоявшийся порядок дня Версаля.
Открытым остаётся вопрос, как после всех этих бесчеловечных пыток врачами Людовик XIV вообще дожил до 79 лет? Две вещи его спасли. Во-первых, действительно железное здоровье и крепкое телосложение. Шведский посол во Франции пишет о едва появившемся на свет 5 сентября 1636 года Людовике в Стокгольм, что младенец настолько невероятно крепок, что три кормилицы едва справляются с тем, чтобы присытить его. И да будет спасён мир от такого наследника престола, который уже в пелёнках развивает такую энергию. Именно эта невообразимая энергия дарит королю-страдальцу 79 лет жизни вопреки бреду всех его врачей.

Вторая вещь - менталитет короля. Это слова французской историка Мадлен Жакмер (Madeleine Jacquemaire):"75 лет на французском троне в лице Людовика XIV сидел испанец, а не француз". Действительно, Людовик так недолюбливал своего отца Людовика XIII, что в его присутствии было запрещено упоминать имя предка. Зато больше всех на свете Людовик обожал свою испанскую мамО - Анну Австрийскую. Она была для него примером для подражания и в вопросах власти, и в вопросах отношения к жизни. Например, в отношении к болезням, болям и страданиям. Жизненная позиция короля-солнца была совершенно НЕфранцузской. Французская чувственность подразумевала постоянные жалобы на здоровье, чтобы заполучить сочувствие окружения. В этом случае отец Людовика был настоящим французом и развлекал своих подданных с утра до вечера рассказами о своём самочувствии. Они слушали очень внимательно. Видимо в основном потому, что тайно надеялись услышать весть о том, что король наконец-то помирает.

Сам Людовик XIV был совсем иным. Никогда сын испанки не обронил ни слова о своём самочувствии. Даже ужаснейшие муки, доставленные ему лейб-медиками, не заставили его открыть рот и пожаловаться. Величественно, как испанский гранд, проплывал он по Версалю: в животе и кишечнике газы, "радости" полные штаны и с забитым носом, который был брезгливо поднят над всем человечеством, как-будто даже в свои самые постыдные моменты жизни король хотел суверенно пристыдить мир: "Воняю, следовательно, существую!"